Учебная работа № 1384. Встреча первого гражданского Нового года в Москве
И. А. Климишин
На следующее утро после оглашения в Москве на Красной площади указа Петра I о реформе календаря, то есть 20 (30) декабря 7208 года от сотворения мира был выпущен второй царский указ («О праздновании Новаго года»). Новолетие во многих христианских государствах мира наступило уже через день после появления последнего царского волеизъявления. В России же оно должно было отмечаться с опозданием на декаду.
В указе ещё раз и пространнее подтверждалось прежнее реформенное деяние. В качестве его обоснования выдвигался более широкий аргумент: (Великий Государь указал сказать: известно Ему Великому Государю не только что во многих Европейских Христианских странах, но и в народах Славянских, которые с Восточною православною нашею Церковью во всем сог ласны, как: Волохи, Молдавы, Сербы, Далматы, Болгары и самые Его Великаго Государя подданные Черкасы и все Греки, от которых вера наша православная принята, все те народы согласно лета свои счисляют от Рождества Христова осьмь дней спустя, то есть Генваря с 1 числа, а не от создания мира(. При этом подчёркивалось, что счёт лет от сотворения мира у них упразднён по причине существования широкой палитры мнений в определении величины последней эры, о чём здесь уже говорилось ранее: (за многую разнь и считание в тех летах(. (И ныне, говорилось в указе далее, от Рождества Христова доходит 1699 год, а будущаго Генваря с 1 числа настанет новый 1700 год купно и новый столетный век: и для добраго и полезнаго дела, указал Великий Го сударь впредь лета счислять в Приказах и во всех делах и крепостях пи сать с нынешняго Генваря с 1 числа от Рождества Христова 1700 года(. В документе с безусловной очевидностью просматривается весьма приме чательная для нашего времени хронологическая погрешность: в нём предпо лагается и утверждается, будто 1 января 1700 года является не только на чалом нового года, но и началом (н о в а г о с т о л е т н о г о века). «Здесь допущена существенная ошибка, констатировал применительно к случаю, в частности, С. И. Селешников, тогда член Комиссии по истории астрономии Астрономического совета Академии наук СССР и член Советского национального объединения историков естествознания и техники, в книге «История календаря и хронология» (М.: «Наука», 1970. С. 158), 1700 год является последним годом XVII века, а не первым годом XVIII века. Новый век наступил 1 января 1701 года».
Подобная ошибка как следствие очевидной завороженности двумя и более нулями, скажем так, вполне естественна для обыденного человеческого соз нания. Таковое, предположительно, можно откорректировать, по всей веро ятности, лишь только перенесением сроков погашения всех и всяческих на логовых и прочих финансовых недоимок, приведём пример для нашего вре мени, с последнего года двадцатого века и второго тысячелетия на пер вый год двадцать первого века и, конечно же, третьего тысячелетия. При таком повороте событий все благоразумные (не разбойники!) налогоплательщики, а таковых, в смысле предпочтения отсрочки платежей, полагаем, будет безусловное большинство, станут адресоваться, несомненно, к 2001 году. И даже самым решительным образом будут требовать установления именно этой даты в судебном порядке! А пока суть да дело будут идти бесконечные вялотекущие либеральнозаумные дискуссии, которые, впрочем, уже начались … В этот процесс оказалась втянутой даже ни в чём не повинная ажур ножелезная Эйфелева башня, на которой радужно сияет световое электро табло: (До 2000 года осталось…(! Скоро вступит в дело и её деревянная соперница на противоположном берегу Сены. Презентация её в качестве кульминации торжеств в ознаменование н а с т у п л е н и я третьего ты сячелетия намечена к проведению гдето в 2000м году («Коммер сантdaily», № 32 (1435) от 25 февраля 1998 года). Ещё раз можно напомнить и о броском световом табло в центре Москвы, на Тверской, напротив «Известий», и о мелькающих телезаставках, и о руб рике в «Московских новостях»: (Рубеж веков: до 2000 года … недель(, под которой публикуются, так сказать, зарубежные прогнозы, то есть прог нозы на новый век и новое тысячелетие, со стороны российских академи ческих учёных и т. д. и т. п. Но вернёмся в начало 1700 года. Петровским указом сугубое, как ошибочно полагалось, событие предписывалось отметить с особой торжест венностью. (В знак того добраго начинания и новаго столетнаго века( (царствую щий град Москва( должен был быть и был надлежащим образом приукрашен (от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевелевых( и оснащён (огненными потехами( и припасами (из дров или хворосту или соломы(. (После должнаго благодарения к Богу и молебнаго пения в церкви и ко му случится и в дому своем(, по сигналу с Красной площади всюду должны были быть учинены (трожды( стрельба (из небольших пушечек, буде у кого есть, или из несколько мушкетов или инаго мелкаго ружья( и запуск (нес колько ракетов, сколько у кого случится(. Царским указом особо предписывалось: «(И пред Бурмистрскою Ратушею стрельбе и таким огням и украшению по их рассмотрению быть же»(. В канун Нового года Петр I сам зажёг на Красной площади первую раке ту, дав тем сигнал к открытию праздника. Улицы осветились иллюминацией, начался колокольный звон, открылась пушечная и ружейная стрельба, раз дались звуки труб и литавр. В тёмное зимнее небо взлетали разноцветные ракеты, а по «(по улицам большим, где пространство есть»(горели огни, костры и «(на столбиках»( уставленные «(худые»(смоляные бочки. Перед дворцом был устроен грандиозный фейерверк со множеством потеш ный огней и пушечным громом. Царь и горожане «(в знак веселия(» поздравляли друг друга «(с Новым годом и с т о л е т н ы м в е к о м(«. Сам Петр I «с приятною ласкою» принимал поздравления. Потом он устро ил во дворце пышное угощение с музыкой и пением для знатных особ. Пос ледние были с женами и дочерьми «в немецком уборе». А для народа перед дворцом и у трёх триумфальных ворот были расставлены «различныя ествы и чаны с вином и пивом». Гуляния продолжались всю ночь. «Закончилось это новое торжество вечерним столом во дворце и балом, а потом целым рядом пиршеств и балов, которые до 7 января устраивали у се бя знатные особы и на которых обязательно должны были присутствовать «жены и девицы господские». «И можно сказать, заключает Голиков, из вестный жизнеописатель Петра I, что с новым годом новое ввелось и об ращение» (Праздничные службы и церковные торжества в старой Москве. Составление: Григорий Георгиевский. Репринт. М.: Международный издательский центр православной литературы, 1995. С. 232).
И целую неделю затем, согласно царскому указу, дома стояли украшен ными, а с наступлением ночи зажигались огни.
С этого времени в нашей стране и установился ежегодный обычай 1 января торжественно праздновать начало Нового года с украшением домов вечной зеленью. Биограф Петра I даёт весьма любопытное объяснение устроению царём торжественных и шумных праздничных мероприятий, проведение которых предписывалось царским указом при встрече Нового года. По его словам, «ведая умоначертание своего народа, относившего всякую перемену обрядов на счёт, так сказать, веры, каковою казалась им и сия: то чтобы на то время занять народные мысли каким другим предметом, рассудил премудрый государь установленный им новый 1700 год начать с великим торжеством и представить очам народа такие зрелища, каких он не видывал и которые бы сильны были отвлечь его от всяких других развратных толкований». Правда, сам царь в разговоре с прусским министром бароном Марде Фельдом иначе объяснял побуждения, которыми руководствовался при устройстве блестящих новогодних празднеств и фейерверков. Он говорил: «Чрез увеселительные огни я могу приучить своих подданных к военному пламени и их в оном упражнять, поелику я приметил из опыта, что тем менее страшимся военного пламени, чем более привыкнем обходиться с увеселительными огнями».
Небезынтересно отметить и следующее. Едва закончились столь пышные и затяжные празднества и народ пришел в себя после шумных новогодних затей, как на Москве «поднялся довольно значительный ропот», связанный с недовольством изменениями в устоявшемся счислении лет. «Весьма многие, не только из простого народа, но и из тогдашней московской знати, удивлялись: «Как мог государь переменить солнечное течение?» Многие, «веруя, что Бог сотворил свет в сентябре месяце, остались при своём старом летосчислении. Император потом и сам позволял делать такое отступление. «В присутственных однако же местах во всём государстве начали от сего числа (1 января 1700 года) писать новый год» (Праздничные службы и церковные торжества в старой Москве. С. 231233).